Лот №326. Аукцион № 24. Аукцион № 23. Сессия II. Редкие книги, автографы, рукописи, фотографии и документы.

На лицевой части автограф Ф. Раневской Т. Вечесловой: "Моей другу Тане - талантливейшей!!! Мой детский лепет в старости. Ф.Р. 21.4.77. Москва". На обороте: "Видела во сне Христа - как в тумане. Нарисовала каким увидела его. Ф.Р.". Небольшие надрывы по краям. Раневскую и Вечеслову связывала многолетняя дружба. Знакомство состоялось в доме художницы В.М.Ходасевич в 1945 году. Именно Раневская познакомила Вечеслову с Анной Ахматовой. Актриса Елена Юнгер вспоминала: « я встречалась с ней довольно часто, когда мы подружилась с Танечкой Вечесловой. Никогда не забуду тот спектакль "Дон Кихот", где Вечеслова танцевала Китри, а мы были втроем с Ахматовой и Фаиной Георгиевной Раневской. Потом Ахматова написала свое знаменитое стихотворение, посвященное Тане… («Коммерсант»  № 161, 24-09-97)  «Дымное исчадье полнолунья/ Белый мрамор в сумраке аллей,/  Роковая девочка, плясунья, / Лучшая из всех камей./  От таких и погибали люди,/  За такой Чингиз послал посла, / И такая на кровавом блюде / Голову Крестителя несла. Анна Ахматова, 15 июня 1946 ...". Память о рождении стихотворения Ахматовой сохранилась и в письме Раневской: «Вспоминаю мой визит к Вам – роскошно сервированный стол, я пришла со спектакля «Лисички». Помню, как я была встречена аплодисментами всеми Вашими гостями. Помню, что я возгордилась такой встречей и, наверное, впервые в жизни упилась коньяком. Помню очень ругала гостей и посылала в то место, откуда гости появились на свет. Много лет, вспоминая это, мычала от стыда. Это наше с Вами такое веселое прошлое… Но больше и лучше  всего помню восхищение А.А. после спектакля Вашего. Она буквально влюбилась и повторяла, что Вы прелесть, но уже как-то по-особому. Наверное, начала рожать стихи к Вам». Многие годы Раневская и Вечеслова состояли в переписке. Письма актрисы хранятся  фонде Т.М.Вечесловой с Петербургском государственном театральном музее. Откликаясь на выход первой книги «Я - балерина», Раневская писала: «Милая, милая Танечка. В один присест прочитала Вашу прелестную книгу. Утро застало меня на последней странице. Вместе с Вами прошла по Вашей жизни за одну ночь. Оторваться от Вашей книги не могла и не хотела. Я знала Вас поэтичной, романтичной, озорной, неистовой. А о том, что Вы героическая, бесстрашная Таня, узнала только сейчас. Пишите Вы удивительно увлекательно, до такой степени зримо, что я видела и блокадный Ленинград, смертельно опасную фронтовую поездку, и безмятежный Селигер…  Над некоторыми строчками всплакнула, и не только потому, что к старости стала плаксива, как Максим Горький, а потому что многое, о чем Вы говорите, пережито самой …»